Неточные совпадения
Лиодор оглянулся и, презрительно смерив
бродягу с ног до
головы, толкнул его локтем.
Писарь только хотел выскочить из-за стола, но
бродяга его предупредил и одним прыжком точно нырнул в раскрытое окно, только мелькнули
голые ноги.
Гость охотно исполнил это желание и накрыл свои пожитки шляпой. В своей синей рубахе, понитке и котах он походил не то на богомольца, не то на
бродягу, и хозяин еще раз пожал плечами, оглядывая его с ног до
головы. Юродивый какой-то.
А когда пастух, старый
бродяга, пригнал стадо больше чем в полтораста
голов и воздух наполнился летними звуками — мычанье, хлопанье бича, крик баб и детей, загоняющих телят, глухие удары босых ног и копыт по пыльной унавоженной дороге — и когда запахло молоком, то иллюзия получилась полная.
Старый зáмок радушно принимал и покрывал и перекатную
голь, и временно обнищавшего писца, и сиротливых старушек, и безродных
бродяг.
И смешной же это человек, братцы,
бродяга: ну, ничего не помнит, хоть ты кол ему на
голове теши, всё забыл, ничего не знает.
С тяжелой мыслью в
голове, что вот он теперь, вдобавок ко всему, стал в этой стороне беспаспортным
бродягой, он смешался с густой толпой на Бродвее.
Я пожал руку
бродяге, поклонился целовальнику и вышел из теплого кабака на крыльцо. Ветер бросил мне снегом в лицо. Мне мелькнуло, что я теперь совсем уж отморожу себе уши, и я вернулся в сени, схватил с пола чистый половичок, как башлыком укутал им
голову и бодро выступил в путь. И скажу теперь, не будь этого половика, я не писал бы этих строк.
— Вон отсюда,
бродяга! или я размозжу тебе
голову!
Несколько раз сон, казалось, опускался уже на мою разгоряченную
голову, но в эти минуты, как будто нарочно,
бродяга начинал ворочаться на лавке и тихо бредил.
Глухое волнение сдавило голос рассказчика; он понурил
голову. В юрте стояла полутьма, так как
бродяга забыл подкладывать поленья.
— Товарища! — кивнул он
головой на Василия. — Вместе
бродяга ходил.
Заметив, что я пытливо гляжу на него,
бродяга спохватился и тряхнул
головой.
Мальчика не пугала серая толпа, окружавшая его со всех сторон в этой камере, — он привык к этим лицам, привык к звону кандалов, и не одна жесткая рука каторжника или
бродяги гладила его белокурые волосы. Но, очевидно, в лице одиноко стоявшего перед отцом его человека, в его воспаленных глазах, устремленных с каким-то тяжелым недоумением на отца и на ребенка, было что-то особенное, потому что мальчик вдруг присмирел, прижался к отцу
головой и тихо сказал...
Наставление, очевидно, было понятно, потому что молоденький урядник, державший в руках новенькую папаху с кокардой, тоже посмотрел на
бродягу и покачал
головой; за ним так же укоризненно покачали
головами два его сотоварища.
Почувствовав некоторое затруднение в точной формулировке тех философских заключений, которые теснились под его форменной фуражкой, полковник быстро повернулся опять к
бродяге и измерил его с ног до
головы пристальным и любопытным взглядом.
Физиономия старого полковника расплылась благодушной улыбкой; с нее исчезли последние признаки философского глубокомыслия; он поставил около себя своего любимца и, положив ему на
голову свою руку, повернул лицо мальчика к
бродяге.
Тот подошел и, вынув перочинный ножик, разрезал веревку в нескольких местах. Лицо
бродяги было бледно; глаза глядели хотя и угрюмо, но совершенно сознательно, так что молодой человек нисколько не колебался исполнить обращенную к нему просьбу Бесприютного. Последний встал на ноги, кивнул
головой и, потупясь, быстро вышел из камеры. Протягивая перед собой руки, пошел за ним и Хомяк.
О чем же в эту ночь думал сам
бродяга? Быть может, он ни о чем теперь не думал, а только ощущал в сердце тяжесть от обломков разбитых надежд и боялся пошевелиться, чтобы вместе с ним не зашевелилась глухая тоска. И потому он сидел, опустив
голову и с закрытыми глазами.
— Барин, а барин! — тихо звал Семенова
бродяга, и этот тихий возглас разбудил молодого человека. По-видимому, его услышал также старый Хомяк. Он раскрыл глаза и, тяжело кряхтя, спустился с лавки. Остальные арестанты крепко спали; спали даже приставленные к Федору караульные, прислонившись спинами к колонке и низко свесив
головы.
Но полковник, заметивший
бродягу еще на половине своего пути, оказал ему более внимания. Он прибавил шагу, потом, приблизившись, быстро и внезапно остановился, причем ножны его сабли с размаху ударили по коротким ногам. Откинув назад
голову с широким добродушным лицом, он взглянул на
бродягу из-под громадного козырька и хлопнул себя рукой по бедру.
Не спал и молодой человек. Лежа под открытым окном — это было его любимое место, — заложив руки за
голову, он задумчиво следил за читавшим. Когда
бродяга углублялся в книгу и лицо его становилось спокойнее, на лице молодого человека тоже выступало спокойное удовлетворение, когда же лоб
бродяги сводился морщинами и глаза мутились от налегавшего на его мысли тумана, молодой человек беспокоился, приподымался с подушки, как будто порываясь вмешаться в тяжелую работу.
С какой-то ужасающей размеренностью
бродяга поворачивал
голову, останавливая взгляд на ком-нибудь из арестантов.
Павел сидел точь-в-точь так, как теперь сидел
бродяга: опустив
голову, не двигаясь, точно будто он окаменел или спит непробудным тяжелым сном.
— Бога-то? — усмехнулся
бродяга и тряхнул
головой. — Давненько что-то я с ним, с богом-то, не считался… А надо бы! Может, еще за ним сколько-нибудь моего замоленного осталось… Вот что, господин, — сказал он, переменив тон, — ничего этого нам не требуется. Что ты пристал? Говорю тебе: линия такая. Вот теперь я с тобой беседую как следует быть, аккуратно. А доведись, в тайге-матушке или хоть тот раз, в логу, — тут опять разговор был бы иного роду… Потому — линия другая… Эхма!
Бродяга вздыхает, покачивает
головой и говорит...
Бродяга обнажает
голову с торчащей на ней редкой щетинкой, поднимает кверху глаза и осеняет себя дважды крестным знамением.
В
голове же
бродяги теснятся картины ясные, отчетливые и более страшные, чем пространство.
Никому и не приходило в
голову, что это дело рук любимца царя Малюты Скуратова и его клеврета,
бродяги Петра Волынца.